нострадамус. антизима-1

Глава 5. ШИФР ПРОРОКА (часть 1)

В этой главе пойдет речь о «великих расшифровщиках» Нострадамуса Д. и Н.Зима, авторах нашумевших книжек «Расшифрованный Нострадамус», «Расшифрованный Нострадамус-2» и «Нострадамус: прогнозы сбываются?» Таким образом, название третьей книги несколько выбивается из намеченного лихого голливудского ряда, в продолжение которого следовало ожидать «Расшифрованный Нострадамус жив» и «Расшифрованный Нострадамус возвращается».

Дмитрий Зима, Надежда Зима и их "Расшифрованные Нострадамусы"

Скажем сразу: это тяжелый случай. Ибо нет ничего тяжелее, чем спорить с правдой. А правды в книгах супругов Зима много. Можно даже сказать, с перехлестом. Например, я охотно соглашусь с их рассуждениями о НАТО и Югославии, о блокаде Ирака, о реформах в России и о прочих вещах, которые так любят обсуждать милые бабульки у подъезда.

Но тема этой книги - другая. Всему свое место и свое время. Речь идет не много и не мало, как о расшифровке пророчеств великого Нострадамуса.

В принципе для того, чтобы превратить вавилонскую башню мысли авторов в ничто, нужно не так уж и много. Достаточно взять их опусы, сделать адекватный перевод используемых катренов на русский, и эти переводы, распечатанные на принтере, вклеить на место тех вариантов, которые авторами предлагаются. Все тут же рухнет с жалобным писком, ибо сами авторы французского языка не знают. Никакого - ни старо-, ни средне-, ни новофранцузского. И явно считают это своим достоинством.

Д. и Н.Зима громко заявляют, что их методика - самая полная. Один адепт на их сайте дошел до заявления, будто это «единственный научный подход». Рассмотрим же этот подход.

Начнем с мелочей. Книга «Расшифрованный Нострадамус», глава 3: «Двадцать два толкователя одного пророка». Авторы начинают с того, что героически сражаются с ветряными мельницами - или, как сказал бы Нострадамус, «со скалами». Но это полбеды: беда в том, что ветряные мельницы существуют только в воображении авторов. Вот такие пассажи: «Сколько за 440 лет... было опубликовано книг, монографий, толстых научных трудов!.. Впрочем, а действительно - сколько? И дабы ответить на этот непростой вопрос, а заодно и познакомиться с точкой зрения наших коллег, мы поспешили в библиотеку имени В.И. Ленина». Безусловно, факт посещения библиотеки нашими авторами - явление достаточно редкое и примечательное, чтобы о нем гордо сообщить в книге. Это заметно хотя бы по тому, что Российскую государственную библиотеку (РГБ), уже давно не носящую имени вождя мирового пролетариата, они называют по старинке. Насчет «коллег» я промолчу. Просто не знаю, как квалифицировать людей, которые, не прочтя ни одной книги о Нострадамусе, уже называют их авторов «коллегами». По поводу же остального...

Д. и Н.Зима перечисляют какие-то мифы, якобы владеющие умами людей в связи с Нострадамусом, - и отважно опровергают их. Насколько можно понять, это их собственные иллюзии, владевшие ими до посещения библиотеки. Мифы крайне наивны, как, впрочем, и их опровержения. Вот, например: «Миф №1. О пророчествах Нострадамуса написано огромное количество книг. В фондах нашей национальной библиотеки находятся всего 15 книг по теме «Нострадамус» на русском языке, из них около половины - центурии самого пророка... Помимо этого, насколько нам известно, существует еще не больше десятка книг русских авторов и порядка нескольких десятков зарубежных - на французском, немецком, английском и других языках. Огромным количеством это никак не назовешь».

Во-первых, идти следовало не в зал каталогов, а в справочно-библиографический отдел и посмотреть там зарубежные каталоги книг типа американских «Books in print» за последние лет десять (есть аналоги и для других стран) - на выписку названий книг о Нострадамусе не хватило бы общей тетради. К сожалению, сами фонды РГБ в том, что касается Нострадамуса (а в последние годы - не только его), оставляют желать лучшего.

Во-вторых, можно было сделать еще проще - после минимального усилия вспомнить, что в Москве существует не одна только РГБ; есть, к примеру, еще и «Историчка», в чьем справочно-библиографическом отделе имеется книга Р.Беназра «Нострадамоведческий хронологический справочник. 1555 - 1989». Да, конечно же, она написана по-французски, которого наши авторы не знают, но в данном случае это не критично (говорю безо всякой иронии) - достаточно понимать арабские цифры и полистать этот увесистый том, чтобы уразуметь, что в нем описывается (не просто перечисляется!) около двух тысяч работ о Нострадамусе, и это только на французском (за редчайшими исключениями), вышедших не за 440 даже, но за 434 года. Это важно, потому что за период с 1989 по 1995 гг. произошел настоящий взлет интереса к пророку. В эти годы увидели свет, например, яркие работы Пьера Брендамура (о них речь впереди). И это называется «несколько десятков»? Господа, какой системой счета вы пользуетесь?

В-третьих, можно было максимально упростить себе жизнь и, не вылезая из квартиры, побродить по Интернету, точнее - по онлайновым справочным системам университетских и государственных библиотек США и Европы. Они работают с начала 1990-х гг., и там можно совершенно бесплатно за считанные минуты набрать немало названий нострадамоведческих книг. Я уже не говорю, что авторы могли бы обратиться ко мне и получить всю эту информацию тоже совершенно бесплатно и тоже не выходя из квартиры. Ибо тайны тут никакой нет и быть не может.

Так что это? Детская наивность? Не только. Это и ненавязчивая обработка читателя: Нострадамусом почти никто в мире не занимался, мы - первые. Вот они и говорят: «Немало времени мы потратили на то, чтобы изучить все более-менее значительные труды, касающиеся наследия Мишеля Нострадамуса». Между тем в РГБ есть только три или четыре заслуживающие внимания книги о Нострадамусе, не считая древних изданий «Пророчеств» в Музее книги. В реальности их гораздо больше, но, как я уже говорил, фонды РГБ не отражают действительного положения вещей. При этом «значительные труды», имеющиеся в РГБ (например, книга Э.Леони «Нострадамус. Жизнь и творчество»), Д. и Н.Зима даже не упоминаются.

Идем дальше. Та же глава. «Считается, что самым первым человеком, в принципе допустившим возможность существования в «Центуриях» некоего шифра, был современник Наполеона III Анатоль Ле Пелетье... Таким образом, Ле Пелетье был первым толкователем. А вот первым «дешифратором» по праву считается Лоог...» Кем это считается?

Должен жестоко разочаровать наших «коллег». Первым толкователем пророчеств Нострадамуса, оставившим систематизированный труд, был (а не «считается») Шавиньи с его книгой «Первый лик французского Януса». Книга вышла в свет в 1594 г., почти за четверть тысячелетия до опусов Лепельтье (кстати, по правилам транскрипции французских имен в русском языке его фамилия пишется именно так - в крайнем случае Ле Пельтье). Что же до пресловутого шифра Нострадамуса, поиск которого очень напоминает ловлю несуществующего черного кота в темной комнате (причем ловцы время от времени кричат, что кот наконец пойман), то его идея была выдвинута еще кюре Жаном Леру в 1710 г. в книге «Ключ к Нострадамусу». Самое забавное, что эта книга (содержащая много здравых суждений, не утративших актуальности и сегодня) есть в фондах РГБ. Но наши герои, разумеется, слишком горды, чтобы учить французский язык...

И еще одна грубая ошибка. «Законное поручительство против глупых критик», впервые появившееся в издании 1557 г. после 99-го катрена VI-й центурии (без самостоятельного номера), Д. и Н.Зима именуют «единственными гневными строчками» пророка. Ну, во-первых, гневных строк у Нострадамуса более чем достаточно, вот например:

8-76

В Англии - более мясник, чем король,
Рожденный в безвестном месте, силой захватит власть.
Подлый безбожник, беззаконник, окровавит землю.
Его время так близко, что я вздыхаю.

Если это - не гнев, то что же такое гнев? Во-вторых, этот катрен написан НЕ Нострадамусом:

ЗАКОННОЕ ПОРУЧИТЕЛЬСТВО ПРОТИВ ГЛУПЫХ КРИТИК

Пусть те, кто будет читать эти стихи, зрело обдумают их.
Да не коснется их непосвященная и невежественная толпа.
И все астрологи, сопляки, варвары пусть держатся от них подальше.
Тот, кто поступит иначе, да будет проклят согласно обряду.

Эти строки вышли из-под пера Петра Кринита, итальянского гуманиста-неоплатоника, ученика Марсилио Фичино, и были опубликованы в его книге «De honesta disciplina» в 1543 г. Точно неизвестно, сам ли Нострадамус поместил их в свою книгу или же это было сделано издателем. Во всяком случае, в «московском» и «будапештском» изданиях 1557 г. этого катрена нет, а в «утрехтском» - есть. Поэтому к «Поручительству» надо подходить осторожно и не ставить его во главу угла нострадамоведческого анализа.

Как не стоит класть в основу биографии Нострадамуса сказочки, сочиненные прежними популяризаторами пророка. Под видом рассказа о прорицателе авторы кормят читателя набором абсолютно бездоказательных фантазий: якобы «родители его втайне продолжали исповедовать иудаизм» (на это нет никаких оснований); якобы под руководством своих «дедов-лекарей» Нострадамус освоил медицину и народное целительство, «начал блестяще говорить на нескольких древних языках» (этому нет никаких подтверждений); якобы Нострадамус применял революционные, опережающие науку того времени методы (на самом деле в его противочумных пилюлях нет ничего революционного); простые жители Салона якобы относились к нему как к милому дядюшке, с которым всегда можно было покалякать по душам (в реальности Нострадамус, как почти все образованные люди того времени, не общался с простолюдинами - говорить им было просто не о чем, тем более что эти добрые поселяне чуть не забили его палками насмерть, заподозрив в нем скрытого лютеранина). Четверостишия в его «Альманахах» появились только в 1555-м, а не в 1550 г. Ну и так далее.

Особый перл - это титульные листы «прижизненных» изданий Нострадамуса в версии супругов Зима. Любой специалист по социальной психологии подтвердит, что всякого рода репродукции старых документов, таблицы, словари, а также географические карты резко повышают солидность и авторитет издания в глазах читателя, особенно образованного. При этом совершенно неважно, что это за иллюстрации, - важны подписи. Д. и Н.Зима поместили в свою книжку нечто вроде словаря имен и названий (более или менее безграмотного), пару аляповатых таблиц и несколько репродукций - якобы из первых прижизненных изданий. Это, очевидно, призвано укрепить авторитет их сочинения - как-никак авторы работали с оригиналами! (Хотя что они могли там разглядеть, не зная французского языка, неясно.) Так вот, книга, чей титул они поместили в своем произведении, не имеет никакого отношения к действительно первому изданию 1555 г. (микрофильм с которого моими стараниями есть и в РГБ). На самом деле эта книга (издания Пьера Шевийо) вышла лишь в 1611 г., согласно данным столь презираемого нашими друзьями Робера Беназра. Совершенно то же самое можно сказать о «первой странице стихотворных пророчеств Нострадамуса (копии с первого полного издания 1558 г.)». Да будет известно господам авторам, что издание 1558 г. (если только оно существовало) до сих пор не обнаружено. Д. и Н.Зима ничтоже сумняшеся взяли эту страницу скорее всего из издания французского нострадамоведа Эжена Бареста 1840 г. Барест сделал следующее: он перепечатал письмо к Сезару и первые 353 катрена с издания 1555 г., а письмо Генриху II и остальные катрены - с издания Шевийо 1611 г. На репродукции хорошо видно, что текст набран вполне современным шрифтом. Это копия с копии, причем далеко не прижизненной.

В книге «Ключи Армагеддона» Д. и Н.Зима приводят список 13 источников и литературы, на которые они опирались. Среди них - энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (ничего свежее не нашлось, а языков они не знают), два иврит-русских словаря, книжки про тайные общества и «великую пророчицу» Вангу... Изданий Нострадамуса всего три, и под первым почетным номером - лионское издание 1566 г. Пьера Риго. Однако никакого издателя по имени Пьер Риго в 1566 г. в Лионе не было. Был Бенуа Риго, чей сын Пьер вступил в дело значительно позднее. Издание же 1566 г. - подложное, оно было напечатано лишь в начале XVII в. и снабжено фальшивыми выходными данными. О нем рассказывается в справочнике Беназра.

Мелочи, скажете вы? Вовсе не мелочи. Аккуратность в обращении с источниками - главный критерий научности исследования и серьезности подхода автора. Прежде чем работать с источниками, надо убедиться в их достоверности, выявить ранние и поздние версии, сопоставить их - короче, заняться тем, чему учит такая наука, как источниковедение. Скучно, трудно? Да. Но что же поделать? От этих упреков Д. и Н.Зима отмахиваются, как от чего-то несущественного. Им невдомек, что даже прижизненные издания пророчеств Нострадамуса сильно различаются между собой. Старые издания пестрят опечатками, часто искажающими суть катренов, при позднейших перепечатках количество ошибок только увеличивалось. Изучение ранних (до начала XVIII в.) изданий Нострадамуса - крайне трудная задача. Нашел же чем заполнить свой труд Робер Беназра!

На своей интернет-странице Д. и Н.Зима оправдывались, что «подпись была нами взята из выходных данных, которые сопровождали книгу в Библиотеке иностранной литературы». Что это за книга? Может, стоило ее не просто полистать и поглядеть картинки, но еще и прочесть? Или посмотреть не только эту книгу?

Впрочем, я понимаю, что хочу слишком многого. Ведь книга Д. и Н.Зима, по их словам, «как это ни смешно, посвящена совсем другой теме, она посвящена не толкованию мутных катренов, не библиографии Нострадамуса и не однозначным выводам, а найденной логике шифра, позволяющей делать определенные выводы и по возможности отсеивать пустые догадки». Если «не библиографии Нострадамуса», тогда не нужно говорить, что изучены все «более-менее значительные труды» о нем. Если не толкованию «мутных катренов», тогда зачем строить книгу на толкованиях тех же катренов? Что же до «логики шифра», которая позволяет авторам, по их словам, делать «определенные выводы», в то же время не делая «однозначных выводов», то мы о ней еще поговорим.

Помимо незнания библиографии и источниковедения, авторы имеют самое приблизительное представление и о мировой истории. Им «навевает подозрения» «название» письма Генриху II - «Непобедимому Генриху, могущественнейшему и всехристианнейшему королю Франции Второму». «Второй» здесь, по их мнению, стоит совершенно не на месте. На самом деле озаглавлено это послание так: «Непобедимейшему, могущественнейшему и Христианнейшему королю Генриху Французскому Второму - Мишель Нострадамус, смиреннейший и покорнейший слуга и подданный - победы и счастья». Между словами «Франции» и «Второму» подразумевается слово «числом». Такое написание, хотя и несколько архаичное, все же нельзя называть неправильным; оно вполне допустимо по правилам французского языка. Ведь король был прежде всего Генрихом, затем монархом Франции и лишь потом - «Вторым».

Более того, такой оборот считался обязательным по придворным нормам. После гибели Генриха II от ранения, полученного на злополучном свадебном турнире, глашатаи на улицах Парижа, согласно установлениям тех лет, объявляли его покойным (это называлось nommer feu) в таких выражениях: «Молитесь Богу о душе высочайшего, могущественнейшего и добродетельнейшего, великодушнейшего принца Генриха Божией милостью короля Франции Христианнейшего Второго...» Это сообщает, в частности, современник описываемых событий, авторитетнейший историк сеньор Брантом, которому все-таки веры больше, чем супругам Д. и Н.Зима. Впрочем, Брантому и глашатаям повезло: они не дожили до наших дней, а то бы наши авторы поучили их французскому языку...

Но это, в конце концов, - мелочь.

Гораздо важнее, что Д. и Н.Зима искажают историческую реальность Франции XVI в. и вообще суть монархии. Король был вовсе не похотливым дядькой в короне набекрень, как его часто изображали в советских фильмах, - он был символом государства, главным среди светских персон посредником между страной и Всевышним. Плох государь - значит, народ иного и не заслуживает. Во всяком случае, пути Господни неисповедимы, и это не обсуждалось. Умный или глупый, талантливый или бездарный, король являлся первым среди равных, и, проявляя уважение к нему, подданный проявлял уважение к своей стране. Отсюда понимание цареубийства как одного из тяжелейших грехов. «Не поднимай руку на помазанников Моих», - сказано в Библии. Убив монарха, народ демонстрирует, что он недоволен волей Господа, что он не признает Его власти; в этом плане цареубийство парадоксальным образом смыкается с самоубийством. Можно даже сказать, что убийство монарха есть то же самоубийство, только в национальном масштабе.

Поэтому Франция, где сакральные традиции монархии были очень сильны, многие века не знала цареубийства - вплоть до умерщвления Генриха III религиозным фанатиком, но это произошло уже после кончины Нострадамуса. В центуриях пророка короли становятся жертвами друг друга, узких групп заговорщиков, но не толпы. Народ у Нострадамуса убивает узурпаторов и тиранов - а это нечто иное, чем король. Тираном мог именоваться королевский наместник, злоупотребивший своим положением; в этом случае Нострадамус признавал за народом право решить его судьбу. Против короля можно было бунтовать, но не с целью его уничтожения, а чтобы снизить подати, навязанные, конечно же, дурными советниками. Современникам Нострадамуса практически не приходило в голову, что монарха можно убить. Монархам, в свою очередь, не приходило в голову, что их может убить народ. Потому королевская охрана была так малочисленна и защищала его в основном от родственников, мечтавших завладеть престолом; в случае мятежа король мог напрямую обратиться к народу и получить его поддержку. В истории Франции это случалось нередко. Безусловно, во все времена находились единичные фанатики и сумасшедшие (на Генриха II было покушение), но они не выражали той тенденции, которая появилась много позднее.

Даже враждующие друг с другом монархи-единоверцы редко обижали друг друга персонально. Ибо, замучив плененного вражеского, но единоверного короля, монарх подал бы крайне дурной пример своему народу и вызвал бы гнев папы римского. (Разумеется, это не касалось ни мирного населения на территории противника, ни его солдат; в меньшей степени это касалось вражеских священников и дворян-офицеров, если они не оказывали упорного сопротивления в том или ином виде; и, уж конечно, этот гуманизм никоим образом не затрагивал иноверцев и еретиков.) Сакральное отношение к королевской власти сохранилось в основном до XIX в. Кто мешал союзникам казнить Наполеона? Однако это не было сделано, хотя Наполеон с династической точки зрения был нелегитимным узурпатором.

Потому-то приглашение ко двору считалось величайшей радостью из всех возможных светских удач, особенно среди людей незнатного происхождения. Впрочем, в толпе царедворцев всегда находились завистники, и неспроста в каждом европейском языке существовала пословица: «Близ царя - близ смерти». Следовало пообщаться с монархом и тихо уйти туда, откуда явился, - дольше проживешь. Потому-то Д. и Н.Зима, удивляющиеся, как это Нострадамус мог хвалить короля в своем письме, когда монарх дал прорицателю так мало денег, ставят все с ног на голову. Король мог вообще ничего ему не заплатить - в конце концов, он не обязан был это делать. Уважение к королю никогда не измерялось суммой, полученной от него, - разве мы будем роптать на любимых нами родителей потому, что они сделали нам небогатый подарок ко дню рождения?

Но это так, лирика. Сакральность - странная вещь; либо ты ее чувствуешь, либо нет. Это очень нежная и тонкая субстанция. Либо мы уважаем Историю, либо надеваем кованые сапоги и с наслаждением топчем ее. Так делают наши авторы. В их книгах мы находим грубейшие исторические ошибки. Да будет им известно, что:

Нерон преследовал не евреев, а христиан;

число жертв инквизиции никак не составляло сотни тысяч людей, а в преследовании «ведьм» активность проявляли отнюдь не церковники, а ученые-юристы;

Гитлер - не псевдоним фюрера, а его настоящая фамилия; он никогда не носил фамилию Шикльгрубер;

древние греки никогда не уничтожали «непонятные им науки в захваченных странах» (удивительно безграмотное утверждение; греки заселяли территории, где до них не было никаких наук вообще; единственный захватнический поход греков под водительством Александра Македонского никоим образом не сопровождался уничтожением наук);

первые репрессии Гитлера начались не в 1938 г., но в 1933-м, сразу после его прихода к власти и поджога рейхстага;

утверждение, что Гитлер «ни одного шага не делал без согласования со звездами», несостоятельно;

напротив, Авраам действительно был первым астрологом;

Смутное время в России началось не после гибели Лжедмитрия I (1606), но после смерти Ивана Грозного (1584).

гонка вооружений началась не в 1979 г., а после речи У.Черчилля в Фултоне в 1946 г.; это справедливо и в отношении ядерного психоза, который Д. и Н.Зима именуют «бомбово-ядерными снами»;

в русском варианте фамилия Нострадамуса звучала бы не «Богоматерев», а «Богородицын» или «Богородский».

Список ошибок можно продолжать без конца. Бумаги жалко. И пусть авторы оправдываются, что все это вычитали в неких книжках и ответственность несут вовсе не они. Надо уметь выбирать и просеивать источники.

«Кстати сказать, - пишут Д. и Н.Зима, - придворный этикет того времени при письменном обращении к королю вполне позволял обходиться гораздо менее звучными эпитетами, чем «всехристианнейший» и так далее... К моменту написания этих строк король Франции не успел сделать ничего особенно мудрого или разумного».

Эти рассуждения не выдерживают никакой критики. Tres-Chrestien - «Христианнейший» (а не «всехристианнейший») - официальный титул королей

Франции, полученный от римских пап и означавший признание их, королей, особых заслуг в деле утверждения римско-католической веры. Употребление этого титула было обязательным при обращении к французским монархам всех их европейских коллег, будь то короли Испании, Англии, Польши, дубровницкие князья или императоры Священной Римской империи. Так почему для Нострадамуса, человека отнюдь не королевского происхождения, должно быть сделано исключение? Это была норма. То же касается и других слов, использованных нашим пророком, - «разумнейший», «мудрейший», «гуманнейший». Такие эпитеты вовсе не делали Нострадамуса придворным льстецом, как сейчас не свидетельствует о раболепии обращение на «вы», «глубокоуважаемый», «дорогой» и «наилучшие пожелания» в конце письма.

Что же до того, будто за неполных двенадцать лет своего царствования, прошедших до написания письма, Генрих II не успел сделать «ничего особенно мудрого и разумного», то здесь хочется предложить нашим авторам почитать о той эпохе что-нибудь более солидное, чем Дюма. Генрих II, конечно, не отличался утонченностью своего отца, Франциска I, «первого дворянина Франции», как его называли современники. Генрих охотнее метал ножи в деревянные мишени, рубил дрова и участвовал в поединках, чем штудировал античные сочинения. Компании поэтов и художников он предпочитал общество военных, а поэтическим диспутам и спектаклям грубые забавы вроде рыцарских турниров*.

* Во времена Возрождения рыцарские турниры, ставшие спортивным состязанием, воспринимались именно как пережиток «готического», варварского Средневековья. Согласно мнению некоторых историков, Генриха II отговаривали от участия в его последнем турнире вовсе не из-за якобы предсказанной ему опасности (авторы XVI в. ни о чем таком не говорят), но для того, чтобы монарх просто-напросто не позорился; любые аналогии рискованны, но представьте себе нашего президента, выходящего с руководителями своей администрации на кулачный бой «стенка на стенку» с, предположим, высшими чинами Министерства обороны. Во главу угла Ренессанс ставил рыцарство духа, и дуэли, сотрясавшие Западную Европу и уносившие гораздо больше жизней, чем пресловутые турниры, были обратной стороной нового веяния - утверждения абсолютной ценности отдельного человека, его духа и его чести. Турнир же просто выявлял наиболее сильного и ловкого: для победы в заезде достаточно было, орудуя деревянным копьем, выбить противника из седла. Это был сравнительно безопасный спорт, и нам из XXI в. трудно понять, почему его считали варварским. Самым уязвимым местом всадника была щель между шлемом и забралом; все полученные на турнирах травмы серьезнее ушиба или вывиха (не будем забывать, что всадники заковывались в латы, а соревнование проходило на специальной арене, засыпанной мягким песком) были связаны именно с попаданием обломка копья в лицо. Для Генриха II такая травма оказалась смертельной. Габриэль Монтгомери после этой трагической истории был удален от двора, однако не подвергся никаким репрессиям (согласно сообщениям мемуаристов, король, теряя сознание, сказал, что поединок был честным и что Монтгомери ни в чем не виноват).

Здесь следует добавить, что Генрих в свое время провел около трех лет в испанской тюрьме в качестве заложника (его отец король Франциск I, плененный при Павии, был отпущен на родину под залог сыновей) и условия его содержания нельзя назвать идеальными (проще говоря, долгое время к нему относились как к животному). Такой опыт, безусловно, наложил свой отпечаток на характер юного принца, по существу еще мальчика. Необходимо уточнить также, что Генрих Французский, герцог Орлеанский, увидевший свет 31 марта 1519 г., не был наследником (дофином) по рождению; он являлся лишь вторым сыном Франциска I. Первый сын, дофин Франциск, скоропостижно умер в июле 1536 г.*, а ведь, разумеется, воспитанию Генриха уделялось меньше внимания, чем прямому наследнику.

* Причины его смерти до сих пор остаются неясными. Известно, что в жаркий летний день после игры в мяч он потребовал стакан воды со льдом; его оруженосец Монтекукули исполнил приказание, и, выпив воды, дофин заболел и вскорости умер. Франциск I поспешил обвинить императора Карла V в отравлении сына, но это обвинение выглядело необоснованным. Монтекукули, конечно же, был пытан, конечно же, во всем признался и, конечно же, отправился на эшафот, но вздорность обвинения была ясна уже современникам. Скорее всего дофин умер от кровоизлияния в мозг или инфаркта, вызванного естественными причинами. Кардиологии в то время не существовало. Я так подробно рассказываю об этом, чтобы читатель увидел, насколько и королевские особы были беззащитны перед превратностями судьбы.

Осенью 1545 г. он перенес безвременную смерть младшего брата Карла - Генриху и Карлу было приказано отцом отправиться в те районы страны, где бушевала очередная эпидемия чумы; но время посещения дома больного земледельца Карл заразился и умер через три дня.

Три года тюрьмы без всякой вины, смерть братьев, поездки в чумные районы страны - какой нынешний правитель может вписать такие трагические события в книгу своей жизни? И какую воистину резиновую совесть надо иметь, чтобы, подобно Д. и Н.Зима, противопоставлять Нострадамуса, якобы «прошедшего огонь, воду и медные трубы», королю Генриху Франции Христианнейшему Второму?.. Нострадамус, во всяком случае, в испанской тюрьме не сидел.

Генрих не был невеждой, и парижский двор при нем не утратил значения, обретенного при Франциске. Продолжали во все возрастающем числе выходить книги, которые пополняли и королевскую библиотеку; литераторы, художники и ученые не подвергались гонениям. Король продолжал Итальянские войны, к которым тот же Нострадамус относился, в общем, отрицательно, - однако именно Генрих II совершил великое деяние, воспретив своей любимой армии безвозмездно конфисковывать продукты, скот и хозяйственные принадлежности у местного французского населения, избавив, таким образом, свой народ от тяжелейшего бремени содержания прожорливых солдат. Соответствующий эдикт соблюдался неукоснительно, и крестьяне и мещане даже перестали прятать продукты и запирать свои сараи на пудовые замки, когда в их местечках появлялись части французской армии. Цены при Генрихе II достигли низшего уровня за всю первую половину XVI в. Наконец, именно этот король все-таки положил конец разорительным войнам в Италии, заключив - уже после письма Нострадамуса, незадолго до своей гибели - мир в Като-Камбрези. Священник Клод Атон, современник Генриха, оставивший интересные воспоминания о своей эпохе, упрекает короля лишь за то, что тот... носил длинную бороду и короткую прическу.

Разумеется, Генрих не был идеальным монархом, и длинная борода и короткая стрижка - ничто по сравнению со многими его просчетами (историки до сих пор ожесточенно спорят о том, стоило ли заключать мир в Като-Камбрези, а на смертном одре призывать испанского короля в покровители Франции, как это сделал Генрих), но называть его бездарным по меньшей мере некорректно. Это был нормальный король, не отличавшийся особой жестокостью. На фоне тех рек крови, которые проливали монархи Англии, Испании и Священной Римской империи (вспомним хотя бы террор английских Генриха VIII и Марии Тюдор «Кровавой»), Генрих II вообще выглядит вегетарианцем.

Все это понадобилось Д. и Н.Зима лишь для того, чтобы торжественно заявить: «Нострадамус никогда не писал Генриху II, жадному королю и человеку, которого он не уважал. Он отправлял послание кому-то другому... Адресат его - тоже Король, но Король с большой буквы - находился в далеком будущем... Что же касается переводчика, то есть человека, который раскроет потаенный шифр и донесет его до ушей адресата, - то и он, несомненно, когда-нибудь должен появиться. В нужное время и в нужном месте».

Кстати, оцените логический выверт: Нострадамус, называвший Генриха самыми уважительными эпитетами, оказывается, его на самом деле... не уважал. Как говорят фокусники, следите за руками! Впрочем, с логикой у авторов вообще туговато: «Именно с этого момента и начинается двойная жизнь повидавшего виды врача... Точнее, жизнь не столько двойная, сколько разделенная на две такие непохожие части». То есть у Нострадамуса началась двойная жизнь; точнее, не двойная, но разделенная на две части. Пушкин, Тургенев и Достоевский, как говорится, отдыхают; оруэлловские doublethink и newspeak (двоемыслие и новояз) торжествуют. А чего стоит другой фрагмент: «...заветный ключик... следует скрыть в таком месте, где его никогда не будет искать ни предубежденный оккультист, ни астролог, ни тем более холодный математик. Почему не будет? Да просто потому, что скучно. Скучно... разбираться в приводимых в том же послании библейских хронологиях». Вы что-нибудь поняли? Оккультисту скучно копаться в Библии? Математику скучно возиться с цифрами? Если уж на то пошло, хочется спросить, а с чего это математику вообще заниматься Нострадамусом? На самом деле библейские хронологии Нострадамуса всеми серьезными исследователями признаны интереснейшими и весьма важными для понимания его творчества.

Что же касается утверждения о том, что будто бы Генрих у Нострадамуса и Генрих II Валуа - не одно и то же лицо, то идея эта не нова. Впервые ее в массовом порядке стал пропагандировать аббат Торне (взявший себе псевдоним Шавиньи), подвизавшийся на нострадамоведческом поприще во второй половине XIX в. Это был крайне эмоциональный, чересчур увлекающийся человек. Он полагал, что Францию ожидает приход нового монарха, Генриха V, при котором страна достигнет мирового господства. Себя он полагал его провозвестником и в катренах нашел не только указания на себя, но и описание своих передряг с властями из-за его публикаций, каковых (передряг) в силу эмоциональности автора было немало*.

* Франция была тогда республикой, и активные утверждения Торне о скором возвращении монархии вызывали у властей понятную неприязнь.

Впоследствии эта теория (абсолютно бездоказательная) о нетождественности Генриха «из письма» и Генриха II подхватывалась нострадамоведами по всему миру, и все, что сделали Д. и Н.Зима, - это вслед за ними вытащили из затхлого шкафа пронафталиненный штандарт Торне и начали им размахивать. Но Торне, при всей своей субъективности, сделал очень много для изучения оригинальных текстов пророка: публиковал его переписку, выявил ряд источников, служивших Нострадамусу при создании письма Сезару, предложил интересные, исторически обоснованные комментарии к ряду катренов. Здесь Д. и Н.Зима почему-то не стали последователями аббата. Очевидно, потому, что «скучно». Работать всегда скучно. Фантазировать - не камни ворочать, гласит народная мудрость.

Copyright (c) А.Пензенский

Форум Архимеда: